Писатель Николай Бодрихин, по образованию инженер-механик (окончил МВТУ им. Н. Э. Баумана), позже выучившийся на литературного работника на сценарном факультете ВГИКа, готовит к изданию книгу о выдающемся конструкторе советской эпохи Владимире Челомее. В интервью ПроРеутов.ру он рассказал о работе над книгой, о себе и, конечно же, о великом Челомее.
«Как Пушкин для литературы...»
— Челомей — это блестящая фигура, это гений, безусловно. О Челомее можно говорить бесконечно, и книгу о нем можно написать хоть 10-томную. Начиная с того, что мы имеем на вооружении сейчас шесть его крылатых и баллистических ракет, несколько космических аппаратов. Это он создал тяжелую ракету «Протон», поднимающую в космос 30 тонн, аппарат «Алмаз», который фактически является базовым блоком МКС. Это ведь тоже Челомеевская станция, спроектированная им в 1964 году. Им были разработаны такие морские крылатые ракеты, как «Аметист», «Малахит» (последняя может запускаться с глубины до 50 метров), «Базальт», «Оникс», «Гранит»…
Никто в мире не смог сравниться с таким гением. Человек он был энергичный, живой, очень любознательный. И знал себе цену. Многие чувствовали, какими колоссальными способностями и знаниями он обладает и, конечно, завидовали. Но характер был тяжелый, сложный. А с кем было легко? С Туполевым? С Королевым? С Расплетиным?
Для него не существовало никаких биоритмов. Он мог своему помощнику в три часа ночи позвонить по работе. Его диссертация испещрена пометками. На обратной стороне листов все исписано новыми решениями. Одна из записей, например, от 5 октября 1960 года, — в 6 часов утра! Рядом, карандашом, начертано: «Надо распространить это на систему с запаздыванием». То есть он как будто вообще не спал. Он положил свою жизнь делу служения Родине, совершенствования ее оборонной мощи, проникновения в космос.
Моя книга — это не просто биография Челомея, но и описание его технических свершений. С личными моментами сложнее. Осталась совсем немного людей, кто знал его лично
Жена у него была очень милый человек, красивая женщина, предельно заботливая. С шиком он увез ее из Министерства авиационной промышленности на автомобиле «Адлер», привезенном из Германии. Ей же довелось услышать по телефону его последние слова: «Я такое придумал. Такое придумал!». И все.
Он говорил: «Когда мне исполнилось 50, то я чувствовал, что уже стар, когда стукнуло 60, почувствовал, что время еще есть, а сегодня, в 70, я чувствую себя молодым и полным сил». Но, к сожалению… нагрузка у него была колоссальная.
Об авторе
— Вообще, я хотел быть летчиком, но вот очки… А тогда, как и сейчас, были очень строгие требования при поступлении в военные летные училища. Летчиком я не стал, но через литературу, надеюсь, реализовал свою страсть к авиации. 10 книг у меня вышло по истории авиации: «Сталинские соколы», «Кожедуб», «Туполев», «Великие летчики мира», «Лучшие асы XX века»; несколько книг исторических, две научные монографии...
Я благодарен судьбе за то, что со многими из великих летчиков был знаком лично — и с Иваном Кожедубом, и с Кириллом Евстигнеевым, и с Виталием Попковым, и с Павлом Муравьевым, и с Георгием Баевским, и с Федором Архипенко, и с Евгением Пепеляевым, и с Василием Решетниковым… Все это очень яркие интересные люди. О них можно рассказывать и рассказывать.
Сергей Моргунов — выдающийся летчик-истребитель, погибший в 1946 году, Герой Советского Союза… Его вдова Анна Николаевна, очень приятная женщина, хотя уже и очень пожилая. Я ее спрашиваю, а что вы замуж так и не вышли? Она говорит, а где я такого найду еще? И красавец, и молодец…
Меня поражает то, что собираются ставить памятник Штирлицу, и вообще фильм «17 мгновений весны» снимали, когда многие эти люди были живы. Надо было о них рассказывать постоянно, писать — там даже не надо было искать героев, — а не придумывать сказку о Штирлице. Может, я и не прав…
Михаил Чуносов — кто знает эту фамилию? Это летчик, который в 1941 году за одну неделю сбил 7 двухмоторных тяжелых немецких машин. За всю войну никто этого результата не повторил. Погиб он через месяц, не получив даже медали.
А что касается Челомея, то меня всерьез заинтересовала эта фигура лет 20 назад. Как Пушкин для литературы, так и Челомей для ракетостроения. Я же МВТУ им. Баумана закончил, а там его имя давно известно.
А еще я работал в конструкторском бюро у академика Владимира Бармина, который был Генеральным конструктором ракет и стартовых систем. Он работал и с Королевым, и с Челомеем, и с Янгелем, и с Расплетиным, так как занимался разработкой стартового оборудования. Он же создатель «лунной базы» — городка на Луне, который так и не был реализован. И вот я своими руками разбивал фанерный макет этого самого лунного городка, установленный на территории КБОМа. Это первый в мире детально-разработанный проект базы на Луне. А я ходил по нему и разбивал кувалдой… Проект был секретным, а сверху пришел приказ — уничтожить.
О книге
— Лет семь я собираю информацию по Челомею, а по заданию НПО машиностроения работаю второй год. Выпустить книгу собираемся к 100-летию со дня рождения Владимира Николаевича. Уже сейчас почти 400 страниц готово, будет 500, что-то, наверное, придется сократить. В октябре книга будет сдана. Предполагаемый тираж книги — 5000 экземпляров, по современным меркам немало. Есть задумка выпустить книгу о Челомее и в серии ЖЗЛ, если удастся.
Информацию для книги было собирать нелегко. С одной стороны, книг на эту тему издано много. В моей библиографии 150 наименований, а когда закончу книгу, будет за 200. С другой стороны, ко многим материалам нет доступа. Хотя, казалось бы, после его смерти прошло 30 лет, все уже должно быть рассекречено, но нет. Простой пример: о том, что Челомей создавал «Протоны», стало известно только в середине 1980-х годов.
Совсем немного осталось людей, кто лично знал и работал с Челомеем, большинство из них и сегодня работают в НПО машиностроения. Это и его преемник Почётный Генеральный конструктор Ефремов, и первый дипломник Челомея Поляченко, и первый заместитель генерального директора Хромушкин, и заместитель генерального директора Макаров, и заместители Генерального конструктора Бурганский и Минасбеков, и ведущий конструктор Натаров, и начальник научно-исследовательского центра Смиричевский…
При написании книги я встречался с десятками людей, и с конструкторами, и с академиками: и с Генеральным конструктором Центрального научно-исследовательского института «Комета» Героем Социалистического Труда Анатолием Савиным, и с авиаконструктором дважды Героем Социалистического Труда Генрихом Новожиловым, и с академиками Юрием Гуляевым, Евгением Велиховым, Георгием Бюшгенсом, Евгением Федосовым, и с Маршалом Советского Союза Дмитрием Язовым, и с адмиралом флота Федором Новоселовым, и с бывшим министром Минобщемаша Олегом Баклановым, и с Гербертом Ефремовым, Героем Социалистического Труда, который после Челомея возглавил НПО машиностроения, и с его нынешним генеральным директором и Генеральным конструктором Александром Леоновым. Все это блестящие люди самого высокого порядка. Разговаривал и с космонавтами: с Георгием Гречко, Алексеем Леоновым… А с Борисом Волыновым, дважды Героем Советского Союза, и с сотрудником НПОмаш и кандидатом в космонавты Леонардом Смиричевским мы просидели три часа в демонстрационном зале НПО машиностроения на борту «Алмаза», такого же как и тот, на котором они летали с Виктором Жолобовым в 1976 году. Он рассказывал о том, каким драматичным получился их полет. И все названные люди с большим уважением отзывались о Челомее.
Начало пути
— Родился Владимир Челомей в Восточной Польше, в Седлеце. В 1914 году началась война. Родители уехали в Полтаву на родину матери. Там они подружились с семьей Данилевских, представители которой была прямыми потомками и Пушкина, и Гоголя.
Царев, его помощник, как-то исправил его резолюцию. Челомей его спрашивает, ты какую школу закончил? Тот смутился, назвал город Кызыл. Челомей отвечает: «Я такого города не знаю, но зато я учился у Данилевских — потомков Пушкина, а ты меня правишь!» — с гордостью он вспоминал об этом.
Челомей окончил в Киеве автомобильный техникум, затем Киевский политехнический институт, из которого выделился институт авиационный, который досрочно (сдав экзамены экстерном) он и окончил в 1937 году.
Уже в 1936-м, когда ему было всего 22 года, была издана его монография по векторному исчислению. Да, это было всего лишь пособие для студентов, но тем не менее. К началу войны у него было издано порядка 20 научных статей. В то время это считалось очень значимым, это не так, как сейчас.
В 1940 году в газете «Правда» вышла большая статья о лучших молодых ученых страны, где рассказывалось и о Челомее. В 1941 году он работал в Центральном институте авиационного моторостроения (ЦИАМ). Там начал заниматься ПуВРД — пульсирующим воздушным реактивным двигателем, и достиг больших успехов. Ничего не заимствовал, специалисты считают, что его изобретение было лучше аналогичного двигателя к немецкому самолету-снаряду Фау-1, посредством которого немцы обстреливали Лондон.
С 1944 года, назначенный директором 51-го завода он делал самолеты-снаряды 10Х, 10ХН, 12Х, 14Х, 16Х. К сожалению, деятельность Челомея по самолетам-снарядам прикрыли, так как сын Берии занялся той же темой. Так что при Сталине Челомей был отстранен от разработок беспилотных самолетов-снарядов. И зря, ведь челомеевская техника стоила в 100 раз дешевле, чем созданные вместо них микояновские ракеты. За счет чего было удешевление? Надежный двигатель, имеющий возможность работать десятки часов, ракете не нужен: час — недостижимый максимум его службы. У ракетчиков совсем другие требования!
Челомей был молод и сломлен не был. Он ушел в МВТУ им. Баумана на преподавательскую работу, где повторно защитил докторскую диссертацию, а впоследствии создал кафедру «Крылатые ракеты». Почему повторно? По-видимому, еще в июле 1941-го он защитился в Киеве, но это было перед самой войной. Во время немецкой оккупации документы были утрачены. Так что ему пришлось защищаться повторно в 1951 году. В музее МГТУ до сих пор хранится его докторская, как и приглашение «к танцу» нобелевского комитета, подписанное всеми его членами.
Власть имущие
— Министерство авиационной промышленности во главе с Михаилом Хруничевым, а затем министр Петр Дементьев поддерживали Челомея, они понимали преимущества его разработок, и прежде всего то, что они намного дешевле. Но темой ракет занялся сын Лаврентия Берии и естественно, предпочтение отдали ему и микояновским ракетам, как раз тогда Челомей и ушел в Бауманку.
Челомея ценили многие, и Хрущев естественно. Все знают, что сын Хрущева работал на предприятии Челомея. Многие об этом говорят и приписывают этому, как я считаю, лишнее значение. Тем, что у него оказался такой сотрудник, Челомей распорядился грамотно. Он присвоил ему звание Героя Социалистического Труда, дал Ленинскую премию. Вообще, Сергей Никитович, сын Хрущева, был достаточно скромным человеком, не рвался вверх, живет сейчас в США, ежегодно приезжает в Реутов, и в этом году летом был на предприятии НПО машиностроения в гостях.
Заместитель председателя Совета Министров СССР, а впоследствии Секретарь ЦК КПСС ведавший военно-промышленными вопросами, а еще позже Министр обороны СССР Дмитрий Устинов, курировавший, в частности, и космические полеты, — фигура безусловно положительная, он сделал очень многое для советской обороны и промышленности. Считается, что Челомея он не взлюбил и поддерживал Королева, а потом Мишина. Мишин в своих мемуарах тоже жалуется на Устинова. Думается, это была позиция Дмитрия Федоровича, который таким образом хотел сохранить здоровую конкуренцию в ракетостроении. После смерти Министра обороны СССР Андрея Гречко, который очень хорошо относился к Челомею, Устинов окончательно отстранил генерального конструктора от космической темы.
НПО машиностроения
— В Реутов Челомей пришел уже признанным специалистом, большим профессионалом. Конечно, найти в Реутове такое место! Мне кажется, что в этом плане Реутов сравним с Капитолийским холмом в Риме или Монмартром в Париже, Кембриджем и Оксфордом — местами, где расцветает человеческий гений. Сколько с Монмартра вышло художников величайших? Десяток мировых имен! Кембридж дал и Ньютона, и Резерфорда, и Сциларда, и Капицу, и десятки других великих в науке имен! А Реутов дал специалистов Челомея. Это тоже величайший уровень.
До создания научно-производственного объединения был выделен так называемый «пьяный завод». Небольшой такой заводик, начальство попивало. Делали технику гражданского назначения. У них, кстати, неплохое оборудование было, я посмотрел перечень станков, которыми они располагали. Для середины 50-х это неплохой завод. Они изготовляли оборудование для строительства и сельского хозяйства. Но Челомей поставил предприятие на совершенно иной уровень. Как я уже говорил, Челомей верил в силу эксперимента. В Реутове он создал мощнейшую испытательную базу и контролировал ее. Покупал самое совершенное оборудование и в Японии, и в Швейцарии, и во Франции, и в Штатах. В советские времена порой это было непросто. Там он организовал стенды испытаний и натурных, и статических, и динамических, и термоциклирующих, и вакуумные испытания… Эта испытательная база стала гораздо мощнее королевской.
Его заместитель – Самуил Львович Попок — делал очень многое для предприятия. Он был неким «мафиозо», в хорошем смысле этого слова: у него было много связей, но он их использовал на благо предприятия, а не для своей личной наживы. У него были скромная квартира и дача, ничего лишнего.
Вообще НПО было создано основательно и с большой заботой о тех, кто там работает. На территории разбиты клумбы, цветники, высажены голубые ели и лиственницы. Здесь светлые помещения, добротные просторные здания, большие окна. Здесь легко думается. Конечно, Челомей был только главой коллектива, но главой, умевшей подобрать своих сотрудников, умевшей отвечать за них.
Челомея сменил Герберт Ефремов, предприятие продолжало развиваться и до сих пор успешно работает. Они создали новое совместное производство с Организацией оборонных исследований и разработок (DRDO) Министерства обороны Индии, и выпускают ракеты «БраМос» — сверхзвуковые противокорабельные ракеты. Эти ракеты развивают скорость звука и запускаются из-под воды, их заказывают сотни. Представляете, какие колоссальные деньги до сих пор приносит челомеевская мысль России?
В НПО машиностроения чтят память своего создателя, как раз оно и выступило инициатором издания подробной биографической книги о Челомее. Там создан мемориальный кабинет Челомея. К сожалению, со стороны туда не попасть, так как это до сих пор закрытое предприятие. Кабинет представляет собой небольшой музей, где много фотографий, документов, книг, специально выпущенные стенды про Челомея. Там можно почитать о его большой общественной работе: он был делегатом нескольких съездов партии, депутатом, причем двух созывов, Верховного Совета СССР.
Ракеты
— В Реутове было разработано большинство морских крылатых ракет, включая те, которыми Челомей начал заниматься еще в молодости. Еще в 1945 году Челомей провел первые испытания 10Х. 10ХН запускались с земли, а 10Х с самолета Ту-2, Пе-8 или Ер-2. Продолжением 10Х стали морские ракеты, которые запускались с подводных лодок, из подводного положения. Отсюда Челомей перешел к морским крылатым ракетам. До сих пор все подводные лодки оснащены его противокорабельными ракетами. Они атакуют как подводные, так и надводные цели. «Крылатые ракеты — национальное оружие России», — говорит Г.А. Ефремов.
Разработка баллистической ракеты УР-200 была начата в 1960 году, эта межконтинентальная баллистическая ракета совершила всего семь стартов. Из них 6 успешных, она была не хуже, чем янгелевская «Сатана», но тяжелой боевой ракетой поручили заниматься все-таки Михаилу Янгелю. Позже стали заниматься ракетой УР-500, родоначальницей нынешних «Протонов», которую Челомей разработал 50 лет назад, представляете? 50 лет назад она совершила первый полет. Еще позже появилась «сотка» — УР-100, со своим уникальным транспортно-пусковым контейнером, до сих пор стоящая на вооружении.
В канун перестройки Челомей начинал работать над гиперзвуковой крылатой ракетой, стратегической, в 4 маха, блестящим «Метеоритом»… Таких сейчас нет ни у кого. Но Горбачев не дал ей ходу. Испытания она прошла успешно, но работа над ней была прекращена.
Космос
— Космическая тема была у Челомея любимой в НПО машиностроения, тогда ЦКБМ даже готовилась группа космонавтов. До сих пор космические летательные аппараты стоят на предприятии в специальном демонстрационном зале. Но Устинов, к сожалению, своим прямым указом отстранил реутовское предприятие от космоса, сказал: нет, занимайтесь только морскими ракетами.
Тем не менее, «Алмаз» — это его космическая станция. Сразу после ее изготовления она была передана в КБ-1 Королева и уже на ее основе были созданы все «Салюты», а также базовые блоки станций «Мир» и МКС.
Под руководством Челомея, фактически, был создал спутник наблюдатель УС (спутник- указатель) и спутник перехватчик ИС (истребитель спутников). Это, считай, космическая разведка и противокосмическая оборона.
Летом 1964 года в «Комсомольской правде», незадолго до пятидесятилетия Челомея, появилась статья Губарева — это известный журналист по космонавтике — он писал о «Полете-1» и предлагал интервью с профессором Петропавловским — такой псевдоним журналист придумал для Челомея. Вот вам и вся известность — профессор Петропавловский и Сергеев — это псевдоним Королева для «Правды». А «Полеты» были первыми маневрирующими спутниками. Первые в истории, которые могли маневрировать на орбите: уходить вправо-влево, вверх-вниз. Это тоже создание Челомея, до него ничего подобного никто создать не мог.
Дважды в Реутове на предприятии побывал Гагарин. В марте 1967-го года — это известный визит, а первый был еще в 1962-м вместе с Титовым. Их Сергей Хрущев привез. На второй встрече Гагарин знакомился со спускаемым аппаратом, который полностью еще не был готов. Юрий Алексеевич с удовольствием сел в аппарат, снял ботинки — он поставил их аккуратно рядышком… Анатолий Благов, который до сих пор тут работает ведущим конструктором, показывал ему все, рассказывал. Там еще не было системы управления, коробки вместо блоков стояли, а на них написано «вкл», «выкл».
А спускаемый аппарат впоследствии — опять же, единственным в мире — трижды вернулся из космоса, один и тот же аппарат! Правда, без человека. То есть к 1969 году ракета Челомея совершила уже три полноценных облета луны, беспилотных, конечно. Но так как был уже создан возвращаемый блок, Челомей вполне мог совершить облет луны и пилотируемый. Королевская же, вернее Мишинская Н-1, в итоге претерпела четыре неудачных старта, четыре аварии! Ракета была по размеру с Шаболовскую телебашню (и, кстати, формой похожа), у нее была запредельная стоимость. Королев, наверное, смог бы довести ее, но он умер. А Челомей обижался, что Королев ни ему не дал, ни сам не смог облететь Луну.
Наука
— Кроме колоссальной созидательной работы на оборону и на космос, Челомей был блестящим ученым, академиком, профессором, заведующим кафедрой, в частности, он был редактором многотомного справочника «Вибрации в технике». Студентам и слушателям он любил демонстрировать эксперимент, когда брал банку с водой, ставил ее на вибростанок, подвергал определенным колебаниям, и стальной шарик в этой банке всплывал, а теннисный, легкий, — тонул.
За все время существования Советского Союза были сделаны миллионы изобретений, но только 320 открытий. Одно из них принадлежит Челомею. Еще на два открытия Челомей подал заявку в конце жизни. Есть письмо, это подтверждающее, оно хранится в НПО машиностроения. Но не успел…
Он занимался исследованиями по антигравитации на очень серьезном уровне, на уровне академика. Академиком Челомей стал рано — в 48 лет, и был им не по должности, а по сути, по своим исключительным способностям, знаниям, вкладу в науку.
Как говорит Герберт Ефремов, Генеральный конструктор НПО машиностроения, научные исследования были отдыхом, отдушиной для Челомея. Так же как и педагогика. То, что Челомей был в принципе человеком творческим и очень артистичным, это факт. Он прекрасно читал лекции, был великолепным докладчиком, ярко громил научных противников, хорошо играл на фортепиано, был неплохим шахматистом.
И все-таки, необходимо сказать, что хотя Челомей был выдающимся ученым-теоретиком и блестяще владел математическим аппаратом, он, превыше всего, ценил эксперимент. А полагаться на эксперимент — это удел настоящих ученых.
Фото: предоставлены Николаем Бодрихиным
