Как удалось русским женщинам выстоять в ту страшную годину, вынося неимоверные лишения, спасая раненых на своих хрупких плечах, работая у станка в тылу по 18 часов? Как сохранили они свою женственность и красоту? Как помнили о своей привлекательности и внешнем виде в самых немыслимых условиях? На этот вопрос могут ответить лишь они — наши героини, выдающиеся землячки, участницы Великой Отечественной войны: Антонина Филипповна Щербакова (Дьякова), Мария Фёдоровна Остапенко, Зинаида Степановна Бажанова.
Рассказывает Мария Остапенко:
«…Очень хорошо помню день накануне 22 июня 1941 года. Мы с сестрой гостили у родственников в Москве, были очень счастливы — приобрели в ЦУМе роскошные наряды. Новый тёмно-синий костюм: приталенный жакет и самая модная юбка в байтовую складку, — мне снился всю ночь. А рано утром нас разбудил страшный голос из репродуктора... Объявили: «Война!» Пришлось надолго забыть о нарядах и моде. Самой нужной одеждой стали ватник, валенки и сапоги...»
А вот как о начале войны вспоминает Зинаида Бажанова:
«В 1941 году я оканчивала медицинское училище в Рязани. Наш выпускной вечер назначили на 22 июня. К нему мы, девчонки, тщательно готовились. Очень хотелось сшить красивые белые платья. Накупили дешёвой марли и самые простые кружева и всю ночь вручную шили наряды... Но утром в общежитие прибежал комендант, кричал: «ВОЙНА!»
...Выпускного вечера не было!»
Зинаида Бажанова
22 июня 1941 года раскололо жизнь советских людей на «до» и «после». Уже 23 июня начался призыв на фронт. Вместе с директором В.А. Прусаковым Родину ушли защищать 800 добровольцев с фабрики. Фашисты рвались к столице! Над Москвой нависла реальная угроза. В конце октября 1941 года началась мобилизация населения на строительство оборонительных сооружений вокруг Москвы. В основном это были женщины и девушки.
Идалия Павловна Львова, ветеран педагогического труда, учитель истории, хранит в своих архивах воспоминания одной из работниц фабрики:
«Ноябрь, холод, снег… Девочки в стареньких пальтишках, короткой неутеплённой обуви работают в лесу — заготавливают топливо для фабрики в тяжелейшую зиму 1941 года. В это время для участия в Московской битве прибыли боевые части из Сибири. Сильные, прекрасно одетые в тёплые полушубки и валенки, взрослые мужики еле сдерживали слёзы, обнимая девчат (почти у каждого такие же остались дома), виновато говорили: «Простите, девчата. Потерпите. Скоро мы победим…»
«Войну я встретила, работая помощником бухгалтера на хлопкопрядильной фабрике», — вспоминает Антонина Дьякова. Весной 1942 года мне вручили повестку. Попала на учёбу в школу младших авиамотористов. Наша форма состояла из шинели, гимнастёрки и юбки, чулок и ботинок. Это было очень неудобно в носке, но позволяло нам оставаться женщинами даже на фронте. Через полгода нас отправили в действующую армию. Я попала на Ленинградский фронт. Переправляли по Ладожскому озеру. Было очень страшно и очень холодно в солдатских шинелях. Зимой на фронте нам неожиданно выдали белые тулупы, и мы считали себя богачками. Смотрелись они роскошно, особенно туго подпоясанные кожаным ремнём. Для нас это стало одеждой ПОБЕДЫ!»
В 1942 году девушек стали массово призывать на фронт.
Рассказывает Мария Остапенко:
«..В апреле 1942 года меня вместе с другими фабричными девушками призвали на фронт. Призывали девушек со средним образованием и хорошей физической подготовкой. Телефонистки, связистки и медсёстры — вот женские воинские специальности. Меня направили в прожекторные войска. Всю войну я прошла с 29-м отдельным прожекторным батальоном. Самое страшное моё воспоминание о войне, как это ни странно, связано с нарядами и с внешним видом. 12 мая 1942 года на станции Узловая, где базировался наш батальон и стояло несколько эшелонов с войсками, техникой, ранеными, немецкие тяжелые бомбардировщики ночью начали страшную бомбёжку. Ужас, страх, кровь и смерть кругом. Среди обычных были ещё бомбы замедленного действия, их фашисты сбрасывали на парашютах. Эти бомбы падали на землю и взрывались через определённое время.
Мы знали об этих бомбах, а главное — о парашютах, которые для нас представляли особую ценность. Несмотря на все тяготы войны, мы мечтали сшить себе из парашютного шёлка нарядные блузки и платья — иногда нам разрешали приходить в столовую не в военной форме. И как только стало светать, мы с девчонками поползли к парашютам. Только хотели стропы отрезать от бомбы, нас поймали сапёры. Только они могли к бомбам подходить — те могли взорваться в любой момент. Нам грозила гауптвахта, но мы просили прощения, стоя на коленях. И нас простили!»
Разве можно что-то подобное представить сейчас, в мирное время... Всякое было на этой страшной войне...
Рассказывает Зинаида Бажанова:
«..На фронт я попала в составе Комсомольско-молодёжного полевого подвижного госпиталя № 2075 и была назначена командиром 15 молоденьких девчонок. Нам выдали сразу всё обмундирование: гимнастёрки, юбки, кирзовые сапоги, шинели и шапки-ушанки. В первом же страшном бою мы получили боевое крещение. На всю жизнь я запомнила белые глаза солдата, умирающего у меня на руках, и его последний крик «Мама!»
Всю войну я пронесла веру в силу духа и милосердия, и это помогло мне выстоять в горниле огненных лет.
Увы, заботиться о внешнем виде во время боев у нас не было возможности. Даже в наступлении, уже гоня фашистов на запад, мы не знали отдыха. Во время боёв за Украину, в короткой передышке, на одном из хуторов нас приютили на ночлег. Хозяйка хаты сначала пыталась накормить измученных девушек, но потом решила: если она сможет избавить нас от вшей, прокалив всю нашу одежду в печи, то спасёт нас от гибели, вернув нам человеческий облик. Это был подарок для нас.
Даже просто помыться было за счастье. Так, зимой 1944 года, снова в наступлении, появилась возможность помыть голову. Но мои волосы даже высохнуть не успели — раздалась команда «К бою!». Пришлось шапку-ушанку надевать на мокрую голову. Только через три дня мы смогли раздеться, мои волосы заплесневели, и я чуть не поседела от ужаса!
Только в конце войны мы вспомнили о том, что мы — женщины. И хотя нам было запрещено брать трофейные вещи, раненые солдаты (а наш госпиталь располагался в старинном особняке маленького австрийского городка) уговорили меня примерить вечернее платье из гардероба прежних хозяев.
До си пор помню эту красоту! Я надела его и стала похожа на кинозвезду. Шёлковое платье нежно-розового цвета с длинным шлейфом… Все раненые были в восторге. С тех пор то, как я выгляжу, меряю по тому эталону — ощущению восторга и красоты!
Даже моя повседневная военная форма в конце войны отличалась: гимнастёрка и юбка в байтовую складку из тонкой шерсти, сапоги из тонкой коричневой кожи. Вместо украшения старинный немецкий пистолет в красивой портупее, рукоятка отделана перламутром. Этот наряд покорил моего будущего мужа. Демобилизовались мы только в 1947 году и вернулись к нему на родину — в город Реутов. Здесь я 50 лет проработала старшей медицинской сестрой в городской больнице. И каждый день помнила, что я — женщина. С красивой одеждой в магазинах было очень сложно, но в Реутове жили замечательные портнихи. Хорошо помню Ольгу Розину, она всегда выбирала необычные модели для своих костюмов и платьев. Помню платье из плотной тафты с большим бантом. Для меня и сегодня очень важно, как я выгляжу, — это мне придает бодрости и позволяет оставаться в строю».
Трудно что-либо добавить к рассказу наших героинь. Только то, что они доказали всей своей жизнью: любые беды и горести, даже страх и ужас войны, всегда победят красота, хрупкая женственность и очарование!
