Чистой водопроводной водой Москва (и как следствие Реутов) во многом обязана барону Андрею Ивановичу Дельвигу — двоюродному брату Антона Антоновича Дельвига, лицейского друга Пушкина. Став в 1852 году директором московских водопроводов, он многое сделал для их устройства. В частности, он усовершенствовал Мытищинский водопровод, который по его фамилии стал называться Дельвиговским.
Ему одному из первых принадлежит идея использовать для водоснабжения москвичей поверхностные воды Москвы-реки. Чиновникам водопроводного ведомства он любил цитировать лицейское стихотворение своего кузена:
Под фиалкою журчит
Здесь ручей сребристый,
Ранним днём её живит
Он струёю чистой.
Но от солнечных лучей
Летом высохнет ручей.
В этих незамысловатых строках Андрей Иванович видел грандиозную производственную задачу.
— Вот видите, господа, — говорил он своим подчинённым, — ручей высохнет, и воды не станет. Чтобы уйти от этой беды, надо создавать для Москвы скопы воды и строить водопровод.
Приятельские отношения и весьма близкое соседство связывали Андрея Ивановича с философом П. Я. Чаадаевым — тем самым, которому адресовались пушкинские строки: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы!». Автор «Философических писем» обладал двумя почти противоположными качествами — крайним педантизмом и абсолютным неумением жить по средствам. Он гулял в строго определенные часы, обедал всегда в одном и том же ресторане, никогда не засиживался в Английском клубе, где у него было свое место, которое он, найдя занятым, высказывал явное неудовольствие.
Почти не выезжал из Москвы — даже летом. Во флигеле, где прожил последние двадцать лет, не позволял менять полы, красить стены и даже чинить печи. А до этого, получив с братом миллионное наследство, сумел его промотать. Получил ещё два наследства: они ушли вслед за первым. Брат долго ему помогал, но потом отказался. Он направо и налево занимал деньги, не платил за квартиру, но нанимал элегантный экипаж, помимо другой прислуги содержал камердинера, которому запрещалось заниматься какой-либо грязной работой — даже чистить собственные сапоги (этим занимался другой слуга). Пачками покупал перчатки. Если перчатка казалась ему недостаточно элегантной на собственной руке, он всю пачку отдавал тому самому камердинеру.
В конце концов, Петр Яковлевич вынужден был поселиться на Новой Басманной улице во флигеле своих друзей Левашовых (где и запрещал производить ремонт). На девушке из этой семьи — Эмилии Николаевной Левашовой — женился Андрей Иванович Дельвиг. После женитьбы он поселился в том же доме на Новой Басманной.
Знакомство получилось в буквальном смысле близкое. Поэтому, когда Андрей Иванович позвал Петра Яковлевича с собой в подмосковную Александровку — исследовать состав воды для будущего водопровода — Чаадаев при всей своей нелюбви к путешествиям не смог ему отказать.
Идея с водопроводом для Москвы Петру Яковлевичу казалась абсурдной.
— Решительно не могу понять вашего назначения, — сказал он Андрею Ивановичу, — я с ребячества жил в Москве и никогда не чувствовал недостатка в хорошей воде; мне всегда подавали стакан чистой воды, когда я этого требовал.
Что тут скажешь — философ…
По материалам очерка из книги Георгия Блюмина «Рублёвка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги»
