Живописные холмы, поросшие хвойными и лиственными лесами, звенящие среди мшистых камней ручьи, бирюзовое многотравье заливных лугов — таков подмосковный Звенигород, который многие сравнивают со Швейцарией. Хотя, на мой взгляд, совсем непохоже. Да и причём здесь Швейцария? Звенигород хорош сам по себе, красив и очень необычен для нашего общеравнинного подмосковного взгляда. Неслучайно, звенигородские холмы представляются нам настоящими высокими горами.
Самая знаменитая их них — гора Сторóжа. Согласно легенде, с этой горы дозорные звонили во все колокола, предупреждая столицу о наступлении неприятеля. Впрочем, это лишь народная и весьма спорная версия происхождения топонима Звенигород.
До сих пор спорят и о времени основания города. Одни учёные склоняются к XII веку, связывая его появление с именем Юрия Долгорукого. Другие берут за основу духовную грамоту Ивана Калиты (завещание 1339 г.), в которой городок Звенигород с деревнями он отдаёт во владение своему третьему сыну — Ивану Красному.
Увы, ставший первым звенигородским князем Иван Иванович Красный (1326–1359), по оценкам историков, был человеком посредственных способностей, правил и жил недолго и в истории города никак себя не ознаменовал. Другое дело его внук — удачливый полководец, опытный дипломат, ревностный созидатель, ценитель искусств да к тому же крестник Сергия Радонежского — князь Юрий Дмитриевич (1374–1434).
Он-то и стал настоящим хозяином звенигородской земли, с его именем связан подлинный расцвет княжества (XIV–XV вв.), ему город обязан появлением своих главных святынь, уникальных памятников истории и культуры, чудом сохранившихся до наших дней. Это собор Успения Пресвятой Богородицы на Городке (1399–1401) и Рождественский собор (1405) Саввино-Сторожевского монастыря. Оба храма были построены на средства звенигородского князя Юрия и при его деятельном участии. Да и сам монастырь тоже.
Отметим, что в тяжёлые времена татаро-монгольского засилья далеко не каждый удельный князь, выплатив огромный ханский выход (дань), мог позволить себе дорогостоящее каменное строительство. Да разве только в деньгах дело! В пору ордынского разорения Русь обезлюдела, трудно было найти умелых зодчих, мастеров-каменотёсов, камнерезов, фресочников, иконописцев, всех собрать, организовать, направить — словом, возводить храмы тогда было равносильно подвигу.
Меж тем энергичный Юрий Дмитриевич с этим блестяще справился. Возвратясь из похода на волжских булгар (1395) «с великою победою, славою» и многими трофеями (!), он, не теряя времени, взялся за обустройство и украшение столицы своего удела. Справедливости ради уточним, что заботился он не только о своём городе, — на деньги князя был построен главный собор в Троице-Сергиевой обители.
Уже позднее, когда стены церкви на Городке были возведены и готовы для фресочных работ, именно по его зову в Звенигород пришли Даниил Чёрный и Андрей Рублёв с учениками.
Примечательно, что знаменитая икона Спаса кисти Рублева, ныне хранящаяся в Третьяковке, была написана для Рождественского собора, для так называемого деисусного ряда иконостаса, и в мировом искусствоведении вкупе с иконами архангела Михаила и апостола Павла получила наименование «Звенигородский чин».
Едва ли не сразу после освящения Успенской церкви Юрий Дмитриевич задумал построить на своей земле монастырь. Прямо скажем, задача для мирянина непосильная. Тогда-то в Звенигород по настойчивым просьбам князя и пришёл преподобный Савва и обосновался на горе Сторóже.
Это ещё одна отнюдь не менее значимая фигура в истории звенигородской земли.
К сожалению, мы ничего знаем о его жизни вне монастырских стен, не знаем даже его мирское имя до принятия пострига. Единственным источником сведений является житие преподобного, которое сообщает, что Савва был одним из первых учеников Сергия Радонежского, первых насельников только зарождавшейся Троицкой обители. Поначалу простой инок, со временем он своим благочестием, скромностью и трудолюбием снискал любовь и уважение как братии, так и мирян. После кончины Сергия он стал игуменом монастыря, а ещё… духовником и наставником князя Юрия Дмитриевича.
По приходу в Звенигород жизнь преподобного Саввы никак не изменилась: он по-прежнему усердно молился, трудился наравне с простыми монахами, подчас выполняя самую тяжёлую работу, наставлял советом всех, кто к нему приходил и совсем не искал земной славы. Меж тем в зрелые годы преподобному открылся уникальный дар ясновидения. Понятно, что слухи о мудром старце-чудотворце распространялись по всей округе.
Не прошло и двух лет, как на горе Сторóже выросли монастырские стены, засияли маковки церквей, а с колокольни, осеняя окрестности малиновым звоном, запел благовест. Новая обитель становилась явью.
По словам историка, исследователя русского Средневековья Николая Борисова, «в представлении русского человека той эпохи каждый новопостроенный храм (монастырь) был исполнен высокого гуманистического смысла, ибо он олицетворял духовную борьбу за свою веру и Родину».
В самом деле, следуя заповедям Сергия Радонежского, монастыри, открывавшиеся тогда в разных частях страны, являлись хранителями и проводниками нравственного измерения в государственной политике Руси. Тогда речь шла (и это было ясно всем — от простого крестьянина до высокородного князя) не просто о независимости и процветании отдельного княжества, но о спасении национального самосознания, неотделимого от православного христианства.
В 1407 году Савва Сторожевский умер, однако после его кончины память о нём не угасла, но крепла и множилась: из года в год, из уст в уста передавались все новые рассказы о чудесах, происходивших на месте упокоения старца. Являясь во снах и наяву, преподобный исцелял болезни, умиротворял споры, защищал путников от лихих людей, от дикого зверя. И, конечно же, святой Савва охранял свою обитель от разорения. Так было в годы смуты в XVII века, так было и в 1812 года, когда преподобный явился во сне одному французскому генералу, стоявшему с отрядом в Звенигороде. Генерал Богарне внял голосу старца и, выставив охрану у ворот Сторожевского монастыря, спас его от грабежа и разорения. Поразительно, что впоследствии потомки генерала Богарне породнились с царской семьей, переселились в Россию и приняли православие.
Возможно, для кого-то это лишь пустые россказни. Разубеждать не стану. Однако многие поколения россиян верили и верят в то, что чудесным заступничеством святого Саввы и обитель, и сам город сохранились до наших дней, пусть и с незначительными утратами.
И сейчас, приезжая в Звенигород, мы можем любоваться замечательными постройками, украшающими наше Подмосковье. И пусть в нашей памяти оживут имена Саввы Сторожевского и князя Юрия Дмитриевича Звенигородского, чьими молитвами и мечом, стойкостью, мужеством и терпением были заложены основы будущей великой России.
