Директора НИИ пульмонологии, председателя Российского респираторного общества Александра Григорьевича Чучалина называют ни много ни мало основоположником отечественной школы пульмонологии. Именно его опыт и знания помогли спасти миллионы людей с заболеванием лёгких. Да и вообще академик Чучалин считает, что для России грипп опаснее коронавируса…
Александр Григорьевич Чучалин родился 5 января 1940 года в микрорайоне Реутово-1. Его отец — военнослужащий, подполковник, служивший в дивизии имени Ф. Э. Дзержинского, — погиб в конце Великой Отечественной войны.
После окончания школы, в 1957 году Александр Григорьевич поступил во 2-й Московский ордена Ленина государственный медицинский институт имени Н. И. Пирогова. С 1963 по 1965 год был клиническим ординатором, с 1965 по 1967 год — аспирантом. Кандидатскую диссертацию защитил в 1967 году, докторскую — в 1974-м.
Мы познакомились с академиком Чучалиным ещё в 1990-е годы — он приезжал тогда в Балашиху по приглашению главного врача Балашихинской ЦРБ Анатолия Вайганта: организовывал в нашем городе конференции, мастер-классы, школы по лечению астмы, осматривал тяжёлых больных. Тогда же состоялось наше первое интервью.
Академик Чучалин — уникальный доктор. Он лечил четырёх генсеков: Брежнева, Черненко, Андропова и Горбачёва. С 1974 по 1989 год Александр Григорьевич работал в 4-м Главном управлении при Минздраве СССР (в Кремлёвской больнице), занимавшемся медицинским обслуживанием высших должностных лиц СССР.
Тогда начальником 4-го Главного управления Минздрава СССР был Евгений Иванович Чазов, а его помощником — Владимир Иванович Шахматов.
— После защиты докторской диссертации я получил письмо за подписью Чазова с приглашением стать сотрудником 4-го управления, — вспоминает Чучалин. — И я пришёл.
Пришёл, чтобы надолго остаться рядом с первыми лицами страны. А врачи тогда были ой как нужны — в политбюро ЦК КПСС работали люди в возрасте, часто с тяжёлыми хроническими болезнями.
Опыт доктора Чучалина требовался постоянно. Например, он помог ему в марте 1982 года, когда поездка в Ташкент для Леонида Ильича Брежнева едва не закончилась трагически.
Брежнев сразу из аэропорта поехал на авиационный завод. Шёл по цеху. И вдруг балка, которая перегораживала проёмы цеха, треснула. Огромный бетонный осколок упал на правое плечо генсека.
— У него была тяжёлая травма: перелом ключицы, пяти рёбер, кровоизлияние в печень, — рассказал Чучалин. — В таких случаях, когда у человека развивается травматический шок, ему помогают лекарствами, снимают боль. Мы так и поступили. Меня тогда поразило мужество Леонида Ильтча: как он смог перетерпеть боль? Брежнев пережил травматический шок, потерял сознание от боли, но потом пришёл в себя, поднялся, вручил медаль.
А на следующий день генсека экстренно доставили в Москву.
—Ночью мы собрались, картина не очень хорошая, — рассказал Чучалин. — Брежнев был скромен в быту, он отказался от больницы на Мичуринском проспекте, лучшей в СССР. По этой ситуации работали я, Чазов, лечащий врач Брежнева, и легендарный торакальный хирург Михаил Перельман. И мы пригласили травматолога: можно оперировать в таком состоянии или нет? Решили хирургию не привлекать. Тогда Брежнева спасли. Но тяжёлая травма, полученная в Ташкенте, в конечном счёте подвела к тому, что в ноябре 1982 года Брежнев во сне ушёл из жизни…
А вот министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко медицину недолюбливал и всячески избегал медосмотров. Говорил: достаточно того, что приходит лечащий врач. Однажды в марте 1985 года он сильно заболел гриппом. У него была высокая температура, даже до бреда.
— Меня разбудили в 3–4 часа ночи, — вспоминал Александр Григорьевич Чучалин. — Я домчался до дачи, где жил Громыко. Это Заречье, в районе Сколково. Андрей Андреевич производил впечатление тяжелобольного человека. Нехотя снял рубашку; я его осмотрел, пульс был слабый. У него был английский стиль. Он сидел, ел овсяную кашу и на моих глазах стал превращаться в восковую фигуру: нет мимики, бледность, сползает со стула. Я подбежал, подхватил, чтобы он не упал на пол, и понял, что у него произошла остановка сердца. Начал делать сердечно-лёгочную реанимацию: массировать сердце, делать искусственное дыхание. Те мгновения для меня превратились в вечность. Вдруг к моему удивлению он поднял веки и взглянул на меня. «Теперь Вы понимаете, что ехать никуда нельзя?» — говорю ему. «Понял…». В тот момент я спас ему жизнь. Мы приехали в больницу на Мичуринском проспекте, где продолжили лечение. Громыко никогда ранее не обследовался; во время диагностики у него выявили аневризму брюшного отдела аорты, которая позже сыграла роковую роль, став непосредственной причиной его ухода из жизни.
Сменившие Брежнева генсеки тоже были тяжело больны: у Андропова — почечная недостаточность, у Черненко — дыхательная, в тяжелейшей форме.
Состояние Андропова особенно серьёзную тревогу вызывало летом 1983 года — у него нарастала почечная недостаточность.
— И тогда мы собрали консилиум, — вспоминает Александр Григорьевич. — Было решено удалять шлаки из организма с помощью искусственной почки. Она прибавила один год жизни Андропову. Он встал на ноги, но передвигался с трудом. Голова у Андропова работала просто потрясающе. Я ещё не встречал человека с такой памятью, как у него. Он каждый день очень много читал: его норма превышала 600 страниц. И когда заканчивал, воспроизводил всё прочитанное и откладывал себе в память. Андропов был человеком высочайшего интеллекта, и это в нём поражало…
Следующего генсека Константина Устиновича Черненко болезнь сделала физически немощным.
— Когда я с ним познакомился как врач и стал им заниматься, я имел дело с инвалидом I группы, — рассказал Чучалин. — Он был очень мобилизован, работоспособен, но обеспечить себя кислородом уже не мог.
Из-за плохого дыхания Черненко очень поздно просыпался, приезжал на работу в ЦК после 10 часов и уезжал домой после 22 часов.
— Я активно искал, как можно помочь Черненко, — рассказывал Александр Григорьевич. — Тогда методы, сегодня получившие большое развитие, носили характер пилотных исследований. В частности, длительная терапия кислородом, которая действительно помогает справляться с одышкой, — пациенты становятся более активными. Этот концентратор кислорода включается в электрическую сеть, но немного гудит при этом. Нужно было убедить Черненко пользоваться этим прибором, особенно в ночные часы. Так он стал спать лучше. После этого он подружился со мной. До этого дружба не складывалась.
А вскоре стали разрабатываться лекарственные препараты нового поколения.
— Я внимательно за ними следил, — вспоминает Чучалин. — Всё самое передовое, что появлялось на Западе, мы назначали Черненко. Сейчас такое трудно сделать. Чтобы лекарство появилось у нас в стране, мы должны пройти сложный путь регистрации и апробации. А тогда спецслужбы очень помогали нам, врачам.
Когда Черненко находился в ЦК, он не мог пойти на заседания, — ему не хватало кислорода. К тому же он не хотел показывать кислородную машину у себя в кабинете.
— Мы долго бились, чтобы решить эту проблему, — говорит Чучалин. — И взяли технологию из космоса. На Тамбовском заводе полимерного машиностроения была разработана технология с использованием цеолита — уникального минерала, который отдает кислород. Чтобы хоть как-то поддержать дыхательную функцию Черненко, мы клали этот минерал на заднее сиденье его автомобиля, расположили цеолитовые шашки у него в кабинете.
В августе 1984 года медики с Черненко полетели в Кисловодск, где находилась правительственная дача.
— Чазов просил, чтобы я его сопровождал, — продолжает Чучалин. — Мне казалось, что свежий воздух, прекрасный вид на Эльбрус будут способствовать хорошему состоянию Черненко. К большому сожалению, этого не произошло. Он стал хуже себя чувствовать, и нам пришлось экстренно сокращать его пребывание на Кавказе; остаток отпуска он уже провел в Подмосковье.
В последние месяцы даже переход из своего кабинета до того, где проходило заседание Политбюро, Черненко давался с большим трудом. Нужно было не только дойти, но и преодолеть несколько ступенек — в последние годы для него это было чрезмерно трудно.
— Это говорит о том, что он был лимитирован до предела, — рассуждает Чучалин. — Он как-то открыл дверь, и все члены Политбюро ахнули, у них произошёл эмоциональный срыв. Они поняли, что перед ними человек, который смотрит в другой мир. Черненко умирал у нас с Чазовым на руках. Нарастали проявления комы, потеря сознания, и он тихо ушёл из жизни. Хочу выделить его главную черту: он был безукоризненно честным человеком и чрезвычайно предан делу, которое нёс. Как врач я это видел…
По словам академика Чучалина, когда он увидел лёгкие генсека после вскрытия, пришёл в шок. Ничего подобного до этого он не видел. «Даже сама ткань была похожа на маленькую тряпочку, которую иногда водители используют, чтобы протереть стекла, — рассказал Чучалин. — Практически полная атрофия, мертвая лёгочная ткань…»
С именем Александра Григорьевича Чучалина связано признание отечественной пульмонологии как самостоятельной медицинской отрасли, появление врачебной специальности «пульмонология», утверждение должностной категории врача-пульмонолога. Он добился того, что заболевания органов дыхания стали лечить пульмонологи, а не терапевты.
В 1990 году Александр Григорьевич создал Научно-исследовательский институт пульмонологии. А в 2006 году под руководством А.Г. Чучалина была проведена первая в России успешная двусторонняя трансплантация лёгких, признанная во всём мире вершиной современных медицинских технологий.
Именно академик Чучалин добился того, чтобы больные астмой получали лекарства бесплатно.
Академик Чучалин лично лечил тяжелобольного Олега Табакова, с которым его связывает длинная история взаимоотношений. Он знал ещё маму актёра — та тоже работала врачом. В их семье было очень много больных бронхиальной астмой, и когда Олег Павлович стал играть в «Современнике», молодой ещё врач Чучалин консультировал и его.
— У Олега Табакова тяжёлое заболевание развилось на фоне сепсиса, — рассказал Александр Григорьевич. — Меня приглашали на консультацию, и я видел: было сделано всё, чтобы ему помочь. Но он — тяжёлый раковый больной, в последние годы находился на сложных химиотерапевтических препаратах. Решившись на имплантацию зубов, Табаков попал в руки плохих специалистов. Очаг воспаления стал входными воротами для предельно агрессивной флоры, и это ударило по ослабленному организму. Он долго сопротивлялся, были моменты, когда казалось, что он поправится. К сожалению, чуда не произошло...
Александр Григорьевич Чучалин — инициатор, организатор, научный руководитель и бессменный президент ежегодного Общероссийского национального конгресса «Человек и лекарство».
— Вакцинация по гриппу у нас достигла хорошего уровня, — считает академик. — Наш главный санитарный врач Анна Юрьевна Попова очень много делает для реализации эффективной вакцинации. Но в последние годы вирус гриппа не доминирует, преобладают респираторно-синцитиальный вирус, аденовирус, параинфлюэнца, риновирус и т.д. А вакцина против гриппа не защищает от этих вирусов: из пяти заболевших человек грипп только у одного, а у четырёх остальных это другие вирусы, которые также могут осложниться пневмонией. Примерно в 40% случаев пневмонии её причина вирусно-бактериальная. Начинается как ОРВИ, на 4–7-е сутки активизируются микроорганизмы, а это уже причина развития тяжёлых осложнений.
Чучалин является разработчиком ряда оригинальных отечественных препаратов. При его участии разработаны и внедрены новые методы респираторной поддержки с использованием гелий-кислородных смесей и оксида азота.
— Большое значение имеет вакцина против пневмококка, — считает Александр Григорьевич. — Она действует на врождённый иммунитет. В России создана вакцина «Иммуновак».
В 1981 году А.Г. Чучалин был награждён орденом «Знак Почёта» и медалями. Он — трижды лауреат Государственной премии Правительства РФ. В 2006 году был награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени, а 30 января 2020 года — орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени.
В 1997 году несколько международных научных центров назвали академика А.Г. Чучалина «Человеком года». С 2010 года он — вице-президент и член президиума Национальной медицинской палаты. С 2017 года — председатель Российского национального комитета по биоэтике и Комиссии РАН по научной этике. Он избран почётным членом Кубинской, Чешской, Европейской академии наук и искусств, академии «Восток–Запад», Академии Рамазини. В 2003 году Александр Григорьевич стал первым в России лауреатом международной премии «Золотой Гиппократ».
Алексей Галанин
