Житель Реутова Александр Карпухин создал три картины с видами любимых улиц и зданий города времён его детства.
Родился Александр в далёком теперь 1955 году, жил во второй фабричной казарме. Одно из его произведений, выполненное в смешанной технике – на грани живописи и декоративно-прикладного искусства, так и называется – «Вторая казарма». На ещё одной картине изображена исчезнувшая усадьба князя Маслова «Ковчег», на третьей – окрестности нынешней Парковой улицы в те времена, когда вместо современных высоток на ней стояли малоэтажные общежития, получившие в народе название «посольства», и детский сад довоенной постройки.
Над каждой из работ Карпухин трудился не один месяц, в каждое творение вложил душу, тепло воспоминаний, собственные исследования в области краеведения, килограммы подручных материалов – пластилина, медной и обычной проволоки, клея ПВА, горы опилок и стружки, собранных ради поделок в металлоремонтных мастерских. Особенность этих картин ещё и в том, что в них можно не только всматриваться, но и изучать на ощупь: каждый кирпичик зданий, фонари и другие детали на этих полотнах объёмные. Обо всём, что с лупой в руках он мастерил и прорисовывал с ювелирной точностью, Александр может рассказывать часами.
Итак, картина первая – «Вторая казарма». На ней мы видим собственно казарму, или «Спальню», как называли её раньше, памятник Ленину в центре сквера… Художник охотно раскрывает не бросающиеся в глаза, но важные нюансы. Один из них, например, в том, что скульптура вождя несколько отличается от нынешней версии.
– Я изобразил памятник таким, каким он был раньше, – говорит Карпухин. – Видите, пятка у Ильича немного приподнята, а сейчас этого уже нет. Вообще, на моей памяти этот памятник изменялся целых четыре раза.
Как рассказал Александр Викторович, во второй половине 60-х годов ХХ века после ремонта стоявшему в сквере у казармы Ленину водрузили на голову кепку, а также сменили его пиджак на плащ. Правда, потом памятнику снова вернули первоначальный вид. Цвет скульптуры Ильича тоже не раз менялся, а постамент памятника одно время был облицован плиткой. Вдоль дорожки в сквере стояли большие вазоны-цветники, а ещё перед казармой росло много деревьев, на одном из них была подвешена «тарзанка», на которой каталась детвора. Всё это, если приглядитесь внимательно, вы найдёте на картине. А ещё Карпухин припомнил, как однажды буквально за один день преобразилась ухабистая до той поры дорожка к пруду: потом выяснилось, что так молниеносно её привели в порядок к приезду в Реутов Никиты Сергеевича Хрущёва.
Справа от казармы мы видим на картине сараи-балаганы и повозку с лошадью.
– На лошади приезжал старьёвщик, – рассказывает Карпухин, – он привозил игрушки, например, детские пистолеты с пистонами или мячи на резинке, которые обменивал на ненужные старые вещи. А ещё правее изображён стол, где вечерами старики играли в домино и карты.
О быте в казарме Александр тоже рассказал много интересного. Он жил на третьем этаже.
– Почему-то везде пишут, что каморки имели площадь восемь квадратных метров, а они на самом деле были больше, от десяти до одиннадцати квадратных метров, было и двухкомнатное жильё – для больших семей, – говорит он и добавляет, что собрал чертежи планировок помещений в нескольких казармах, подробно расписав, что и где располагалось в них по этажам. Скажем, на первом, точнее полуцокольном этаже второй казармы, где сейчас расположен центр госуслуг «Мои документы», в годы его детства был «глагольчик». Так называли пространство с несколькими столами и печами для приготовления пищи. Здесь постоянно собирались женщины-хозяйки, они любили поговорить – поглаголить, пока готовится еда. Детей эта общественная кухня тоже очень к себе манила, особенно когда кто-нибудь из женщин пёк пироги.
– Маленьким позволяли угощаться и выпечкой, и овощами, – вспоминает Карпухин. – Мы забегали в «глагольчик», с разрешения брали по морковке, горячему пирожку или кусочку запеканки, и в этом нам никто никогда не отказывал.
По словам Александра, детвора была горазда на выдумки. Например, зарифмовали годы постройки общежития и со словами «Пятьдесят восемь – половину просим!» – выцыганивали у стариков-доминошников мелочь на мороженое. Между прочим, во всех книгах по истории города писали, что здание этой казармы введено в строй в 1866 году, однако в коридоре, ведущем в «глагольчик», под самым потолком из кирпича были выложены цифры «1858», отсюда и родилась ребячья присказка для охоты за копеечкой.
– А вот видите, с торца казармы до самой крыши две лестницы? Я сделал их из проволоки, – Карпухин показывает, куда смотреть. – Мы по этим лестницам залезали под крышу и ловили голубей, а потом запекали в листве и глине, курица-то стоила дорого! У многих мальчишек были тогда трофейные немецкие фонари. Кто-то один из нас ослеплял птиц ярким светом, а другой подкрадывался сзади и накидывал на добычу мешок из-под картошки. И, кстати, о глине. Её в округе было много, говорят даже, в черте Реутова когда-то действовал кирпичный завод, но я уверен, что это выдумка. Я увлёкся этим вопросом и по всему городу собирал старые кирпичи, и замечу, что все они были с разными клеймами или вовсе без них. В первой и второй казармах ни одного кирпича с клеймом лично я не нашёл, а вот в третьей и пятой они есть. Кроме того, расспрашивал старожилов: никто даже из числа их родственников никогда не работал на кирпичном заводе рядом с домом. Так что думаю, что и завода такого у нас никогда не было. Скорее всего, кирпичи для строительства фабричных казарм откуда-то привозили, для этого фабриканты в своё время держали достаточно большой конный двор. По моим прикидкам, для постройки самой первой казармы потребовалось свыше двух с половиной миллионов штук кирпича. Рассчитал я это по старым чертежам и толщине основных стен здания. И толщина этих стен, замечу вам, была солидной – девяносто три сантиметра.
Завершая рассказ о картине «Вторая казарма», Карпухин вернулся к воспоминаниям о памятнике Ленину и сообщил, что были и курьёзы, связанные с этим местом. В период «сухого закона», который объявил в стране Михаил Горбачёв, сквер с памятником Ленину притягивал к себе ещё и тех, кто из-за ограничительных мер не мог купить спиртное в фабричном магазине. В те годы барыги с самого утра ставили за скульптурой вождя сумки с вином или водкой и тайком продавали. Интересно, что достаточно долго у сотрудников милиции такие мужские собрания возле памятника особых подозрений не вызывали.
О картинах Александра Карпухина с «Ковчегом» и Парковой улицей мы расскажем в другой раз.
