Проблема наркотиков имеет не только аспект грязных и падших маргиналов в поисках дозы. Иногда с ней сталкиваются и простые честные люди. Рак — бич нашего времени. А боли он вызывает такие, что нередки случаи, когда больного всем отделением больницы физически удерживают от самоубийства, пока готовится инъекция обезболивающего. В бытовых же условиях это не всегда удается. Так, случай самоубийства вице-адмирала Апанасенко на почве онкологических болей и отсутствия обезболивающего всколыхнул всю медицинскую и гражданскую общественность.
В клешнях у рака
Вот типичный случай, происшедший в одном из подмосковных городов. О нем рассказала наша читательница.
В декабре 2012 года из городской больницы с диагнозом «рак правого легкого» был выписан мужчина. Болезнь зафиксировалась на стадии, когда уже ничего не помогало. Имен участников данной истории мы не называем по этическим соображениям — родственникам погибшего сейчас не до газетной известности.
Уже к концу месяца пришлось вызвать «скорую» — у больного наступило ухудшение. Рак легкого дал метастазы в печень, она разрушалась… Впереди предстояло 10 или 12 дней новогодних праздников, а боли нарастали очень быстро.
Участковый врач заявил, что никто наркотики перед Новым годом выписывать не будет. Затем 1,5 часа оформлялись четыре рецепта на наркотический анальгетик в ампулах. В компьютерном центре учреждения, где оформлялся бесплатный рецепт, сообщили, что ничего сделать не могут, потому что лекарство «не провел по базе областной Минздрав». В итоге был выписан платный рецепт.
А после Нового года страдания больного резко усилились. Бессонная ночь для всей семьи, вызовы «скорой», работникам которой использовать наркотики нельзя под угрозой увольнения — отец нашей собеседницы считался хроническим больным, а таким пациентам бригада не имеет права делать обезболивание: «Обращайтесь в поликлинику, чтобы выписали рецепты на сильнодействующие лекарства…». Но в поликлинике 4 января отказались даже принять вызов. Регистратор посоветовала онкобольному с четвертой стадией… самому прийти к врачу.
Мытарства родственников и бюрократическая неразбериха росли в геометрической прогрессии. А через неделю мужчина просто умер в страшных мучениях. И все это на фоне «борьбы с наркотиками».
Война со здравым смыслом
Как правило, у медиков управляющего аппарата два ответа, почему выписать наркотики онкобольному — большая проблема. Одна на первый взгляд адекватная: риск торговли рецептами на получение опасных веществ. И такая проблема действительно имела место, например, в Америке середины XX века существовала целая подпольная гильдия врачей, приторговывающих бланками. Но, учитывая дозу и сроки, требуемые наркоману, чтобы добыть заветное зелье, проблема остро не стояла — рецепты были лишь одним из способов достать вещество, и не всегда основным. Преступники-дилеры, как правило, находятся в более близком доступе. Да и анонимность «торчку» так сохранить намного легче. В этом смысле ситуация в любой другой стране отличается не многим.
Второй ответ медчиновников противоречит здравому смыслу, но от этого более редким не становится: «Мы не хотим делать человека наркоманом». Вот интересно, как умирающий от рака человек может стать неизлечимым наркоманом? Разве что строго формально: умирает он, как правило, не от специфических веществ, а от метастазов опухоли. И потребность в наркотике мотивирована не «кайфом» или «бегством от жизни», а нестерпимой физической болью. В противном случае можно считать и бабушек, не расстающихся с валидолом, — токсикоманками. Им жизнь с препаратом под рукой тоже диктует болезнь.
Но со вторым вопросом вроде дело решенное. Не так давно, в ноябре прошлого года, Минздрав издал приказ, упрощающий процедуру выдачи наркотиков в медицинских целях и продляющий срок действия рецепта на них до десяти дней. За прежние пять родственники успевали лишь преодолеть бюрократические препоны и дождаться, пока необходимое вещество поступит в медучреждения. О том, что творилось за это время с их семьями и умирающими в муках родственниками, лучше не думать. Жизней ушедших страдальцев уже не вернешь, но с помощью нового приказа можно сохранить нервы тысячам других семей и существенно облегчить страдания умирающих. К несчастью, никто не застрахован от такой участи. Включая и авторов крючкотворных законов.
Кстати, наш звонок в наркодиспансер Балашихи выявил, что озабоченности приростом поступления наркозависимых после выпуска приказа пока не наблюдается. Статистику обещали выдать по официальному запросу, ответ на который, как показывает опыт, получить так же сложно, как наркотик — раковому больному.
Наркотики и мифы: что нужно знать молодым
Тема психоактивных веществ огромная и очень сложная, с сотнями нюансов и десятками сложных вопросов. Остановимся лишь на главных аргументах и фактах. Дабы никому в голову не пришла нелепая мысль, что мы как-то рекламируем наркотики или призываем их употреблять, познакомим молодого читателя с рядом моментов, которые следует учесть, прежде чем какой-нибудь подонок предложит ему «двинуться» и «улететь».
Предупреждаем: у некоторых по прочтении может сложиться впечатление — так уж работает восприятие человека, — что раз наркотик — это нечто из области лекарств, то, значит, «не так страшен черт, как его малюют». Однако знаете ли вы, что клетки нашей нервной системы обладают способностью помнить стимулы и что особенно хорошо запоминаются раздражители сильные и приятные? Это то, что называется «нейрологической памятью». В процессе обучения, запоминания, адаптации к какому-либо воздействию и т.п. происходят изменения в клетках центральной нервной системы, способные сохраняться в течение какого-то времени, длительность которого может составлять от долей секунды до всей жизни организма. Существует миф, что первый же укол наркотика вызывает прочное привыкание. На самом деле для этого надо около десятка инъекций. Здесь-то и таится подвох. Молодые пробуют, зависимости и ломки на следующий день не испытывают — и кредит доверия к словам взрослых и общества падает. Возникает соображение, что «иногда, значит, можно». Подвох же в том, что нейрологическая память об уколе (подчеркиваем, речь об одном уколе опиатами) мозг хранит около 50-60 лет. Есть такие результаты исследований. То есть фактически до конца жизни. Да, первый укол не делает наркоманом. Но он надежно и навсегда вводит вас в группу риска. А ведь в жизни бывает всякое.
Допустим, «случайно» вы пробуете «белую смерть» и не продолжаете этого впредь. Через месяцы вдруг поссорились с девушкой, на почве плохого настроения разругались с друзьями. Неудачная любовь. Одиночество. Депрессия, которая переживается в юности с чудовищной по накалу силой. Чем спасаться? От пива наутро настроение только хуже вчерашнего — алкоголь в больших дозах как раз депрессант. И тут… мозг через подсознание выдает мысль: а ведь был момент, когда было так хорошо, так «все пофигу» и так спокойно. Рука тянется к мобильнику и набирает номер «друга». И вот уже нейрологическая память об одном-единственном уколе добилась своего! А нервы, они как иммунная система. У них хорошая сопротивляемость вне кризиса, а уж когда деятельность нарушена обстоятельствами — она крайне уязвима. Через пару недель вы просыпаетесь и уже чувствуете — что-то не так. Тошнота, суставы ломит, необоснованная тревога… да еще и депрессия по-прежнему. Как бы выкинуть все это из тела и головы и найти силы, чтобы просто дойти до автобусной остановки. «А кстати, со вчерашнего дня у меня чуток «белого» завалялось», — подсказывает выход химический дьявол. Раз — и все симптомы и тревоги прошли. Вот и приехали: ломка и быстрое избавление от нее. «Система», как называют это наркоманы. Зарубите на носу: наркоманы колются не для того, чтобы «забалдеть», а чтобы вернуться к нормальной жизнедеятельности, к уровню, который был ДО употребления отравы. Как полуспившийся работяга пьет пиво с утра — не чтобы настроение себе поднять, а чтобы руки не дрожали и чтобы до работы как-нибудь добраться. Поймите простую вещь — «торчки» колются не потому, что хотят этого, а потому, что уже не могут поступать иначе. Это и есть зависимость — у бешеной собаки нет выбора, она кусает.
И тебя не вылечат
Здесь в действие вступает второй миф, он же стереотип: наркомания — лечится. Все заборы увешаны объявлениями «нарколог» и «поможем». Но врач-нарколог может лишь снять симптом болезни, а не ее причину. Убирают синдром абстиненции — ту самую ломку. Любителям алкоголя это состояние известно как «бодун» или «похмелье». В случае с наркотиками это то же самое, только помноженное в сотни раз. Если с похмелья у человека тремор в руках, то у наркомана — чувство, цитирую: «будто у тебя самый тяжелый грипп и при этом суставы распиливают пилой». И это только один из симптомов отмены. Действительно, ломку можно временно снять. Но, как правило, уровень знаний о проблеме у человека низкий, поэтому дальше происходит следующее: ломки нет, какое-то время человек обходится без наркотика и думает: «Готово дело, вылечился!». Между тем вокруг молодого человека неприглядный быт, а упущенное на «торч» время обострило необходимость найти работу или продолжить запущенную учебу. Мелькает мысль: «Ну, раз я «уже все», то разочек-то расслабиться можно». Один укол — на этот раз точно достаточно одного — и былая зависимость выстреливает вновь с силой сжатой пружины. «Подсесть» и «соскочить» можно только один раз. После того как человек стал наркоманом, он остается им до конца дней. Он не исцеляется. А пребывает в стадии ремиссии. Попадаются люди, которые возвращались в бездну «кайфов» и после пяти-восьмилетнего перерыва. Они бросали колоться, женились, что-нибудь не ладилось, разводились… — и тут нейрологическая память услужливо подкидывала мысль о привычном способе решения проблем.
Бывает и такой сценарий. Человек перестает колоться. Но полноценного исцеления так и не происходит. Адаптация к реальности остается нарушенной. И тогда человек переходит на наркотик, одобряемый обществом, — на алкоголь. И спивается. Причем, учитывая раздолбанную наркотой печень, финиширует он в алкогольном забеге быстрее всех. В полном, стопроцентном объеме исцеления от наркотиков не происходит и здесь.
Бытует и мнение, что наркомания — физическая проблема, и ее можно вылечить, нужно просто проявить волю и прийти к врачу. Но и воля у зависимого, как крылья у курицы. И кто бы что ни говорил, наркомания — прежде всего психическая проблема. А поскольку психика определяет наше поведение, наркомания — это целый образ жизни. Цикл, которому пристрастившийся подчиняется 24 часа в сутки всеми своими функциями. От возможности сходить в туалет или поесть — часто без наркотика у человека, с одной стороны, снижен аппетит, а с другой — запоры. До прослушивания определенного сорта музыки, замены речи определенным сленгом и главное — погружения в определенный круг общения. Как правило, именно он и держит человека в цепях наркоты. Добавьте к этому «прелести» неизбежного криминала — воровства, чтобы добыть денег, и блуждания по точкам сбыта краденого в самой «приятной» компании. Девушкам еще хуже. Чаще всего способ добыть «кайф» — торговля собственным телом, то есть проституция. В довершение всего — внимание соответствующих органов, с одной стороны, и криминального мира — за долги или доносы — с другой. Человек попадает в треугольник между ЗК, полицией и наркодилерами. Прежде чем попробовать, скажите: а оно вам надо? По сравнению с описанными перспективами любая депрессия — просто анекдот. А наркомания тем временем — неизлечима. Как СПИД. Частый ее спутник.
Прежде чем залезть в петлю: выход есть
Эта часть статьи для тех, кто уже испытывает зависимость. Итак, вы прочли, что наркомания неизлечима, а наркотики так и остаются вашим демоном. Выходов напрашивается два: либо колоться и умереть, либо рано или поздно отсидеть срок в тюрьме, а освободившись, опять взяться за старое. Что, как правило, и случается. Остается разве что покончить с собой, не дожидаясь физического и психического распада. Однако есть одно «но». Наркоманию нельзя вылечить, но с ней можно жить. Разумеется, в состоянии вечной ремиссии — то есть не употребляя, но оставаясь в группе риска. За 150 лет наркотической чумы, стартовавшей в эпоху опиумных войн в Китае, человечество не раз изыскивало способы избавиться от химической одержимости. Использовалось все, включая операции на головном мозге, подавляющие центры удовольствия от наркотика, но превращающие человека в «овощ». Неясно, чем это лучше последствий наркоболезни.
На данный момент в мировой практике наилучший результат показали коммуны для наркозависимых. Лидером в этой области долгое время считалась польская Ассоциация терапевтических сообществ МОНАР — неправительственная аполитическая организация, официально зарегистрированная в 1981 году. МОНАР — это объединенная, профессиональная, современная и многоуровневая система противодействия наркомании, бездомности и cоциальным проблемам, которая предусматривает широкую помощь людям в трудной жизненной ситуации, одиноким и больным. Но это в Польше. А в России ближайшая из известных автору коммун действует в Переславле-Залесском. В деревне, на въезде в город. Правда, живут там одни европейцы — таковы сила и ужас наркотиков, что сытым и благополучным странам ЕС люди предпочли жизнь русского села, лишь бы закончить жизнь не полоумным бомжем с криминальным прошлым. Возможно, найдется место и для российских граждан.
Есть еще эксперименты по постройке чего-то подобного при некоторых монастырях. Из известных хорошими результатами мы слышали только о группе, живущей на Валааме. В целом в этом нет ничего страшного — человек живет и работает на природе, с перерывами на молебны. Ведь там, где заканчивается сила человека, начинается сила Бога. И даже самая «распальцованная» и крутая шпана, попадая в Афган и Чечню, хватается порой за крестик — «светило солнышко и ночью и днем, не бывает атеистов в окопах под огнем». А вы как раз на войне. В сражении за собственную жизнь. Как говорится в фильме Тарковского: «И что же такого плохого в молитве?».
Если же вы глубоко неверующий человек — ничего страшного. Хуже, чем сейчас, вам уже не станет. Вокруг будут люди с трезвыми лицами, побывавшие в вашей шкуре, и оттого относящиеся с пониманием к тому, что с вами происходит. А отсюда и до дружбы недалеко. Экология вокруг прекрасная. Работаешь, по сути, на себя, и сил это отнимает не больше, чем «движуха» в поисках забвения. Спите вы не в подвале и грязных квартирах, а на чистых простынях. Некоторые даже женятся в этих условиях. Единственный минус — из этих коммун нельзя уходить. Никогда. Повторно не примут. Таковы продиктованные опытом условия. Но ведь вам и так сбегать-то особо некуда. Разве что ждать неизбежной тюрьмы, клиники или могилы — с опороченным достоинством за плечами. Нет, уж лучше коммуна. А еще лучше — никогда, ни при каких обстоятельствах не говорить наркотику «да».
