В Музейно-выставочном центре (МВЦ) Реутова открылась уже вторая персональная выставка картин Фёдора Усачёва, называющаяся «Осеннее равновесие». Корреспондент нашего издания пообщался с автором экспозиции и узнал о его творческом пути, планах на будущее, а также о роли художника в современном мире.

— Почему вы стали художником?

— Я из очень творческой и, кстати, многодетной семьи. Мой дедушка Анатолий Усачёв — художник и архитектор, мама Светлана Усачёва — камерная певица. Поэтому связь с искусством у меня с детства. До сих пор помню запах красок, которыми писал дед. Мои сестры и братья тоже занимаются творчеством: Елизавета Бухингер — арфист и композитор, Ефросиния Мурашкина — органист и певица, Валентин Мурашкин — виолончелист, Лев Усачёв — поэт. На этом фоне выделяются только мой отец Дмитрий Усачёв, учёный-энтомолог, и брат Павел Усачёв, ставший священником.

— Получается, что вы изначально были поставлены перед выбором между изобразительным искусством и музыкой?

– Можно сказать и так. Музыкой я увлёкся раньше, чем картинами. Ходил в музыкальную школу, постоянно слушал виниловые пластинки. В основном классику — Бетховена и Шуберта, а также разную этническую музыку с необычными инструментами. У нас дома была большая музыкальная коллекция, в ней присутствовала даже пластинка Александра Вертинского, подписанная им самим. Винил и пожелтевшие нотные тетради можно было потрогать, но вместе с тем они хранили в себе звук. Наверное, эти аналоговые носители стали для меня мостиком между музыкой и материальным искусством, таким как живопись и скульптура.

— А как Вы стали учится на художника?

— Сначала я пошёл в Детскую художественную школу имени В.А. Серова, а потом перевёлся в кружок при Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Окончил школу, поступил в Академию акварели и изящных искусств Сергея Андрияки. Мне очень повезло, потому что довелось много и очень близко общаться с Сергеем Николаевичем, большим художником и необычайно интересным человеком. В академии были очень хорошие преподаватели, например заслуженный художник Российской Федерации Алексей Юрьевич Кравченко. Они вкладывали в нас своё видение творчества, старались передать всё мастерство. Потом мне довелось учиться в Австрии, в Университете искусств и промышленного дизайна города Линца, в нём преподавали профессора Венской академии изобразительных искусств. Там я усвоил совсем другие подходы к искусству, которых тогда в России ещё не было.

— Что в западном искусстве для Вас было в новинку?

— Например, теория и практика современного искусства. Позже при организации своих выставок я стал смешивать классическую живопись с инсталляциями. Пространственные композиции добавляют залу атмосферу, располагающую к лучшему восприятию картин.

— Как к вам приходят образы для картин?

— Часто они приходят ко мне через музыку. Причём не всегда ту, что играет снаружи. Это какая-то внутренняя музыкальная интуиция. Образ ощущается не как изображение, а как мелодия. Объяснить это непросто, но я считаю, что многие картины, я не задумываю — они сами ко мне приходят, как сигнал на приёмник. Из этого и выросло моё направление творчества, я называю его мистическим символизмом с романтизмом.

— На первый взгляд кажется, что большинство ваших картин выполнено в реалистичной манере...

— Я бы сказал так: их нельзя отнести к сюрреализму, искажающему действительность до неузнаваемости. Но если присмотреться к ряду моих картин, можно увидеть, что изображённое на них находится на грани реальности и иллюзии, миража. У посетителей моих выставок часто возникает дежавю, когда на полотне они видят пейзажи тех мест, где никогда в жизни не бывали. А некоторые чувствуют взгляд, обращённый на них с картины, на которой нет ни лиц, ни глаз.

— Но всё-таки вдохновение может приходить к Вам и менее мистическим путём?

— Конечно. Например, на многое меня вдохновляет моя супруга Анастасия. Она — биолог, часто рассказывает очень интересные и неизвестные мне вещи о растениях и животных. Благодаря этой информации тоже возникают необычные идеи для картин.

— Вы уже во второй раз выставляетесь в Реутове. В каких ещё выставках Вы принимали участие?

– К настоящему моменту у меня прошло более 30 персональных выставок, и ещё примерно столько же раз я участвовал в выставках вместе с другими художниками. Например, мои персональные выставки были в Малом Третьяковском зале Библиотеки искусств имени А.П. Боголюбова, Книжной палате в Черниговском, а также я с другими студентами Сергея Андрияки участвовал в большой выставке в Манеже.

— А можете вспомнить первый раз, когда Вы выставляли свои картины?

— Первый раз был довольно забавным, и это не вполне можно назвать выставкой. Мне было около 10 лет. Тогда я очень любил творчество Ван Гога и, подражая ему, наваял стога сена доставшейся от деда масляной краской, а потом пытался продавать эти картины на одном из рождественских базаров Европы.

— Расскажите, пожалуйста, про вашу вторую выставку в Реутове? В чём её концепция?

— Название выставки «Осеннее равновесие» во многом отражает её содержание. Это собирательный образ осени, которую я видел и писал в разные годы в разных местах. Но общее настроение экспозиции располагает именно к равновесию. Несколько медитативному, немного меланхоличному. Творческая задача заключалась в том, чтобы помочь зрителю хотя бы ненадолго абстрагироваться от скорости современной жизни и просто отдохнуть. Ещё на многих представленных полотнах изображён туман. Для меня это особая тема, некий романтический образ, ведь никто точно не знает, что скрывается за этой белёсой преградой.

— Какие у Вас творческие планы?

— Планов очень много. В последнее время у меня растёт количество выставок, посмотрим к чему это приведёт. Помимо написания картин, я занимаюсь ещё скульптурой, а также книжными иллюстрациями в издательстве «Настя и Никита». В основном, конечно, оформляю детские книги, но стараюсь, чтобы мои изображения привлекали и взрослых, которые будут читать их вместе с детьми. Иллюстрации натолкнули меня на мысль, что сейчас очень мало картин на сказочную тематику, хорошо было бы вновь обратиться к нашему народному наследию.

Ещё одно направление моей деятельности — педагогика: сейчас я работаю преподавателем ИЗО в одной из московских школ. Помогать ребятам постигать искусство тоже очень интересно. К тому же сейчас я учусь в Институте международных экономических связей на факультете психологического консультирования, для того чтобы, в частности, заниматься детской арт-терапией. И, конечно, меня тянет к какому-то синергетическому проекту, который объединит в себе людей из разных областей творчества: художников, музыкантов, актёров, писателей.

— В чём заключается миссия художника в современном мире, где изображения можно легко создавать с помощью фотокамеры?

— Снимок, конечно, может передать вдохновение фотографа. Но всё равно, как мне кажется, в отличие от картины, он ограничивает творческие возможности. Ведь каждый человек — это целая вселенная, микрокосмос, так считали ещё античные мыслители. И внутренняя реальность творца, его воображение, вмещает гораздо больше, чем самый широкий объектив.

– А что скажете про рисующие нейросети?

— Они в принципе не могут заменить человеческого творчества. В том, что они делают, нет души, только заложенный алгоритм, каким бы он ни был совершенным. Люди могут привыкнуть к потреблению цифрового суррогата. Однако такое привыкание убьёт важные душевные и духовные составляющие человека. Поэтому одна из актуальных задач художника — спасать других от такого исхода, не давая им потерять связь с живым искусством. При этом я не считаю себя врагом данных технологий, их тоже можно использовать в определённых случаях.